Дмитрий Лошадкин

Вишнёвая дача с салютом в Париже и эхом в Монреале.

 

 

Только что на окраине моего дачного подмосковного посёлка отгремел свадебный салют и я решил, что это знак, который нельзя пропустить. Тем более я только закончил просмотр «Французкие страсти на подмосковной даче» - спектакль Монреальского театра-студии "Премьера" под управлением Владимира Савича, июнь 2006.

Вы меня помните, вы меня, конечно, помните, ибо я – вечно штатный рецензент на постановки Савича Монреальского. Я теперь уже чувствую себя Белинским и каждую свою театральную статью чищу под известное письмо Белинского Гоголю, которые оставило след и запомнилось всем кто закончил литературные институты при советской власти.

Итак, теперь я в Подмосковье на даче и во флигеле у меня живут “крепостные” узбеки. Узбеки удобны и неприхотливы, хотя и есть неудобства, у них слишком много праздников и они режут при этом баранов и всё мажут кровью, а также ничего кроме плова и самсы готовить не хотят. Поэтому я толстею, страдаю без пародийной французско-квебекской кухни и пугливо ожидаю праздников и рождения очередного ребенка у моих узбеков. Тем более, когда я говорю по-русски они это принимают за французский и меня не понимают, соответственно, я теперь старинный русский барин. Тут видимо не хватает хруста французской булки, ну и пусть. На фоне помещичьей благодати, с которой боролся Белинский, и от которой мне стыдно, достопамятный владелец славного театра, которому пока не хватает спонсорства, даже, пусть чуть мелкого, но все же олигарха, прислал мне в моё барское изгнание послание.

Послание гласило: ищи нас, чу, в интернете. Я нашёл! Телевизионный канал театра Савича теперь в ютубе.  Я это видел! И в продолжении уже древней интернетовской традиции, когда скромный неофит открывает для себя 100 томное собрание сочинений Толстого или Гёте, и, прочитав оное, пишет ему в Ясную Поляну или в Германию восторженно и с благодарностью, так и я решил не оставить сей малый подарок от Савича без внимания.

Режиссер берёт в работу довольно сложного автора Людмилу Разумовскую. Невыносимая легкость бытия и столь же опасная для душевного здоровья неизбежность завершения земных путей – это самое поверхностное определение для сюжетов пьес Разумовской. Добавьте сюда немного русского духа безысходности и на выходе будет «Дорогая Елена Сергеевна». Хотя во «Французских страстях» автор идёт на сделку с Бомарше и Мольером, и видит свет в конце сборника пьес в виде комедии нравов в беспредельных комбинациях положений или скорее философско-нравоучительном послании к читателю. Если автор идёт на сделку с привычками писать на грани добра и зла, то режиссёр вносит определенную нотку Монреальского духа своего театра: немного Высоцкого и целый ряд небольших, но столь уместных постановочных находок в виде вставок в текст играют роль увеличительного стекла, под которым идеи автора проявляются во всей их сатирической мощи.

Савич явился мне в последнем диалоге с Ларочкой (София Фалькович) в неком философическом свете с цветком-микрофоном. Определенно игра взглядом, когда всё остальное детали, для этой пьесы необыкновенно хороша. В этом взгляде и живёт «философия любви» от  нашего режиссёра.

Грани из черт Манилова и Чичикова перекликаются в игре Владимира Савича. Манилов в теме любви и смерти, Чичиков в жизни и по жизни, таков удел образа «Сергея Ивановича». Смело можно считать эту роль значительным драматическим успехом и, что самое интересное, – это удалось осуществить в комедии. Образ относит нас к гумилёвской фразе: я не интеллигент, у меня профессия есть. Мы ждем «Женитьбу Фигаро», Владимир, и это не комплемент. Это уже нужно делать!

София Фалькович составила прекрасную партию «Сергею Ивановичу». Снежную суть героини, её суетливость «под клиентом» и финальную «русскую концовку» со всепрощением, актриса осуществила определенной отстраненностью голоса от общего фона речи других персонажей. Создавалось ощущение, что самый злой персонаж – она. Некая леди Макбет от Салтыкова-Щедрина. Цинизм, расчет и с милым рай в шалаше – были её тройкой, семеркой и тузом. Сцена убийства Жанна, когда она прикрывает его своим телом – такова квинтэссенция этого образа, когда на каждого мудреца довольно простоты.

«Зою Викторовну» в исполнении Анжелы Фриш будет трудно забыть. Яркость образа, хлесткость игры, некоторая запутанность чувств, когда «смешались люди, кони» - всё это Анжела довела до зрителя в свойственной ей манере гротеска с переходом в разновидность, пропавшей ныне со сцены, травестии ( т.е. изображение "низких" предметов "высоким" стилем).

Всякие сравнения некорректны, но сама суть театра ложь, поэтому будем сравнивать. Сусанна Давидян, как «Лидия Николаевна», могла бы быть частью того образа Раневской из «Вишневого сада», который неявно пародирует Разумовская, другая часть этого персонажа входит в образ Зои Викторовны. Трогательная незащищенность, манипулятивность, столь характерная для чеховского образа Раневской, всё это можно найти в работе Сусанны. Оба образа новой Раневской разделили гнетущую душевную пустоту чеховской героини. Внешние атрибуты жизни дача и Париж заменили реальную суть существования обоих персонажей, ставших социальными паразитами и разрушающих жизнь окружающих их людей.

"Русские – это варвары без отечества, которым все страны кажутся лучше той, где они родились”, как говорил Н. Бонапарт. Этим лозунгом определяется квасной патриотизм «Леонида Борисовича» (Александр Татауров). Он смешон, он жалок, но русская литература никогда не имела положительного героя. Главный герой русской литературы обязан показать, что так жить нельзя. Леонид Борисович, в лице актера, с налётом самоиронии разоблачает патриотизм, который выражается фразой – моя лавка — моя отчизна; об успехах второй я сужу по состоянию дел в первой. Александр необыкновенно органичен на сцене в рамках своего образа.

Завершает мой небольшой обзор работа Александра Дримера в качестве «Жанна». Зоопарк героев дополняет человек, который ставит жизнь на один уровень с деньгами. У меня нет денег – я умер. Символическое завершение пьесы и есть бог из машины, реализующий странную мечту персонажа о деньгах. Ведь все наши мечты – это планы бога насчет нас. Сложный персонаж с переходом от уровня «кушать подано» до «ромео». Завершенность образу актер создаёт аскетичностью, местами, даже, некоторой зажатостью внешних вербальных и невербальных реакций при переходе в образ ромео.

Костюмер и декоратор спектакля Елена Савич была аутентична, сам так одет в данный момент на даче. Решение образов в костюмах выражалось яркой палитрой в случае гротескных персонажей и темной гаммой в случае «чеховских» персонажей. Парад халатов запоминается надолго. Хотелось бы подчеркнуть холодность вечернего платья Ларочки – образ персонажа был визуализирован и подчеркнул всю необходимую фактуру.

«Подмосковные вечера» на французском завершают спектакль. Я, теперь, слушаю «вечера» и «До свиданья, Москва» на французском в исполнении Муслима Магомаева. Спасибо режиссеру, что напомнил. Спасибо свадьбе на окраине посёлка – она меня вдохновила.

И ещё напоследок: пьесу нужно смотреть тем, кто не забыл, что с чертами "прогрессивной", как паралич "интеллигенции" в себе надо бороться. В этом пьеса очень помогает и не забывать, как сказал незабвенный Жванецкий: "Какой смысл эмигрировать? Все мои несчастья живут во мне, и им всё равно, куда я перееду".